Отделение церкви от государства в России (1917-1993 гг.)
Отделение церкви от государства в Советской России идеологически основывалось на марксистском понимании свободы совести, что предполагало ликвидацию политических, экономических и других связей между государством и церковью и упразднение церковной идеологии как таковой. Формально в этот период (с 1917 г.) в стране провозглашается свобода совести и проводится политика отделения церкви от государства, однако светскость государства не была закреплена ни в одной из конституций советского периода. В действительности Россия превращается в государство с господствующей атеистической идеологией .
Как известно, до революции Русская Православная Церковь являлась государственной. Со времен Петра I церковь была почти полностью подчинена монаршей власти. Проводя церковную реформу, Петр I упразднил патриарший сан и заменил его Святейшим синодом. С этого времени «государство контролировало церковь, а император юридически считался ее главой. Во главе высшего церковного органа - Святейшего синода стоял светский чиновник - обер-прокурор... Церковь фактически потеряла возможность самостоятельного голоса. В государственных делах и в жизни общества, становясь ведомством по духовной части в ряду других государственных ведомств, она и ее служители слились в народном сознании с представителями власти и стали, таким образом, ответственными за все деяния этой власти», - справедливо констатирует С. Ю. Наумов.
Итак, Россия до 1917 г. была страной с государственной религией, что привело к кризису самой Русской Православной Церкви, которая имела возможность использовать полицейские методы обращения в православную веру (в 1901 г. на петербургских религиозно-философских собраниях князь С. Волконский высказал следующую мысль: «Если церковные руководители и духовенство не понимают необходимости отделения церкви от государства, то это только доказывает внутреннюю слабость церкви, вынужденной цепляться за постороннюю помощь и прибегать к чужим мерам, чтобы заменить бессилие своего меркнущего авторитета»). До 1917 г. в России в незащищенном положении оказывались неверующие, поскольку в паспорте следовало в обязательном порядке указывать свою принадлежность к определенной религии, часто запрещалась деятельность представителей других религий, кроме православной.
Отождествление государственной власти и Русской Православной Церкви в сознании народа помогло большевикам после революции наряду с террором провести политику раскола Русской Православной Церкви и подорвать веру в ее учение. С утратой веры народа в царя церковь сразу утратила свой прежний авторитет, а с его гибелью оказалась обезглавленной. В то же время в России после революции оставались миллионы православных верующих (по официальным данным - 117 млн), многие из которых не отвернулись от Русской Православной Церкви и поддерживали ее. Данный факт подтверждает утверждение о том, что церковь -- это не только священнослужители, но и многочисленные миряне. Большевикам предстояла трудная работа по внедрению атеистической идеологии, но так как для достижения поставленной цели (удержание власти) они использовали любые средства, в том числе и массовые репрессии, то во многом это удалось.
Процесс отделения церкви от государства в Советской России проходил своеобразно. Прежде всего духовенство само предприняло попытку реформирования церкви. На Всероссийском поместном церковном соборе, проходившем с июня 1917 по сентябрь 1918 г., Русская Православная Церковь попыталась восстановить свою независимую инфраструктуру. На Соборе был избран Патриарх, которым стал митрополит Тихон (Василий Белавин), были приняты уставы соборной структуры всей церкви - от патриарха до монастырей и самоуправляющихся приходов с предоставлением на всех уровнях широкой инициативы снизу и выборного начала. Основной помехой, остановившей деятельность Собора и сделавшей невозможным выполнение его решений, явилась антирелигиозная политика Советского государства. Первыми шагами в политике В.И. Ленина по ликвидации Русской Православной Церкви и отделению церкви от государства стали известный Декрет о земле от 8 ноября 1917 г. и ряд других (например, Декрет о земельных комитетах), в соответствии с которыми все православное духовенство лишили права собственности на землю, включая все церковные, удельные и монастырские. 11 (24) декабря был принят Декрет о передаче всех церковных школ в Комиссариат просвещения, а 18 (31) декабря аннулируется официально церковный брак и вводится гражданский. 12 января 1918 г. Народным Комиссариатом по морским делам был принят Декрет о демократизации флота . В нем говорилось, что все моряки могут свободно высказывать и исповедовать свои религиозные взгляды. Декрет от 11 декабря 1917 г. «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Комиссариата по народному просвещению» передавал Наркомпросту не только церковно-приходские школы, но и духовные академии, семинарии, училища со всем их имуществом. Таким образом, была подготовлена почва для принятия основного декрета в сфере государственно-церковных отношений того времени .
Самым важным нормативно-правовым актом в этой области стал Декрет от 20 января 1918 г. об отделении церкви от государства и школы от церкви4 (тезисы этого Декрета были опубликованы уже в январе 1918 г.), в соответствии с которым Русская Православная Церковь была отделена от государства. Местные органы власти не могли издавать какие-либо законы и постановления в этой сфере (ограничивавшие или дающие привилегия какому-либо вероисповеданию). В п. 3 Декрета было закреплено право на свободу совести, в нем говорилось, что «каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются». С этого момента в официальных актах не нужно было указывать религиозную принадлежность (ранее было обязательным указание вероисповедания, например, в паспорте). Вместе с тем Декрет лишал церковь всего имущества, движимого и недвижимого, и права владеть им, кроме того, церковь лишалась прав юридического лица. Церковным и религиозным организациям прекращались всякие государственные субсидии. Церковь могла получить необходимые для богослужения здания только на условиях «бесплатного пользования» и с разрешения властей. Помимо этого, во всех государственных, общественных и частных учебных заведениях запрещалось преподавание религиозных вероучений (п. 9 школа отделяется от церкви). Отныне граждане могли обучаться религии только частным образом.
Сам по себе декрет 1918 г. провозглашал светский характер нового государства, устанавливал свободу совести. Но лишение церкви статуса юридического лица, конфискация имущества, реальные действия советской власти и дальнейшие законодательные акты свидетельствовали о том, что в стране строится атеистическое государство, где нет места иной вере, кроме как вере в социалистические идеалы. Во исполнение указанного Декрета по решению Совнаркома от 9 мая 1918 г. был создан специальный отдел Наркомюста во главе с П.А. Красиковым. После принятия Декрета у церкви было изъято около шести тысяч храмов и монастырей и закрыты все банковские счета религиозных ассоциаций.
В первые годы борьбы с церковью советская власть, следуя учению К. Маркса о религии как надстройке материального базиса, пытается отнять ее материальную базу. Только помощь истинно верующих людей духовенству, отнесенному советской властью к числу лишенцев, помогла многим избежать голодной смерти. «Когда к 1921 году становится ясно, что Церковь отмирать не собирается, начинают применяться уже меры прямого централизованного преследования».
Известно, что засуха 1920-1921 гг. привела к небывалому голоду по всей стране. В августе 1921 г. патриарх Тихон обратился с призывом о помощи голодающим к главам христианских церквей за пределами России. Был создан Всероссийский церковный комитет помощи голодающим, начали собираться пожертвования.
Советская власть под предлогом помощи голодающим разворачивает широкую антирелигиозную кампанию. Так, по распоряжению Правительства Всероссийский церковный комитет помощи голодающим был закрыт, а собранные средства переданы правительственному комитету помощи голодающим (Помголу). 23 февраля 1922 г. был принят Декрет ВЦИК «Об изъятии церковных ценностей и колоколов». Советское правительство признает этот Декрет необходимым из-за тяжелого положения в голодающих районах. Истинные причины были угаданы патриархом Тихоном, который отмечал среди них стремление скомпрометировать церковь в глазах народных масс. Это подтверждается «строго секретным» письмом Ленина Молотову от 19 марта 1922 г. по поводу событий в Шуе. Приведем некоторые характерные выдержки из него: «Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов рассчитывать на полный успех, разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь... мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь подавлением какого угодно сопротивления... Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Содержание данного письма показывает истинное отношение В.И. Ленина к голодающим. Понятно, что он пытался использовать бедствие народа для дальнейшей ликвидации церкви как института.
Законодательство в 1922 г. все более ужесточается. Декретом ВЦИК от 12 июля 1922 г. (ст. 477), постановлением ВЦИК и СНК от 3 августа 1922 г. (ст. 622), инструкцией ВЦИК от 10 августа 1922 г. (ст. 623) был введен принцип обязательной регистрации любых обществ, союзов и объединений (включая религиозные общины) в Народном комиссариате внутренних дел и его местных органах, которым теперь принадлежало безусловное право разрешать или запрещать существование таких общин. При регистрации было обязательным представление полных сведений (включая партийную принадлежность) о каждом из членов общины, устава общества и целого ряда других документов. Предусматривался отказ от регистрации, если регистрируемое общество или союз по своим целям или методам деятельности противоречат Конституции и ее законам. Эта понятная статья на деле оставляла большой простор для произвола властей. «Разрешительный» принцип станет основой всего последующего советского законодательства в этой сфере .
В 1923-1925 гг. продолжалось оформление юридической базы существования религиозных объединений. Так, 26 февраля 1924 г. Политбюро утверждает инструкцию о регистрации православных религиозных обществ. 21 марта 1924 г. Президиум ВЦИК вынес постановление «О прекращении дела по обвинению гр. Белавина В.И.» . Оказавшись на свободе, патриарх Тихон начинает борьбу за легализацию органов центрального управления Русской Православной Церкви. Он добивается того, что 21 мая 1924 г. нарком юстиции Д.И. Курский, ознакомившись с заявлением главы Русской Православной Церкви, согласился с требованиями патриарха. В тот же самый день патриарх, заседая с Синодом в Донском монастыре, постановил оформить образование Священного Синода и Высшего Церковного Совета и перечислил персональный состав обоих органов.
Так завершилась на данном этапе долгая борьба патриарха за легализацию Русской Православной Церкви, ее органов управления, ее иерархии, объявленной вне закона московским трибуналом в приговоре от 5 мая 1922 г.
В этот же период были легализованы и католические общины, так как советское правительство возлагало определенные надежды на помощь Ватикана на международной арене. 11 декабря 1924 г. политбюро утвердило два основных юридических документа, легализующих католические организации: Статут католического вероучения в СССР и Основные положения о католическом вероучении в СССР. По этим документам Ватикан сохранял право назначения служителей культа, но с разрешения НКИД по каждой кандидатуре. Советское правительство сохраняло право отвода, в том числе по политическим соображениям. Любые папские послания распространяются на территории страны лишь с разрешения советской власти. Все сношения высших католических иерархов страны с Ватиканом идут лишь через НКИД.
В целом, чтобы облегчить задачу по уничтожению Русской Православной Церкви, власти стремились заручиться чем-то вроде союза с другими конфессиями или обеспечить нейтралитет с их стороны. Это подтверждается тем, что некоторым из них были даны определенные привилегии. Например, в 1918 г. был создан Комиссариат по делам мусульманских народностей. Некоторые конфессии пытались обратить сложившуюся ситуацию себе на пользу. Евангелисты и католики сначала приветствовали закрепление отделения церкви от государства, предполагая, что национализация коснется только собственности Русской Православной Церкви. Но в последующие годы все конфессии пережили жестокие репрессии и гонения.
Вслед за довольно выгодными для мусульман актами, такими, например, как обращение Совета Народных Комисаров Советской России «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» от 20 ноября 1917 г., уже через два года последовали довольно жесткие по отношению к мусульманам меры. «В 1919 г. в Средней Азии конфискуются вакуфные земли, доходы от которых шли на религиозные нужды (закят) и на благотворительные цели (саадака), ликвидируются мектебы (общеобразовательные школы для мусульман), в Восточной Бухаре при установлении Советской власти под учреждения занимаются мечети».
В 1930-е годы были закрыты многие костелы, многие протестантские молельные дома, мусульманские мечети, тогда же был закрыт буддийский дацан, единственный в Ленинграде, созданный усилиями этнических бурят и калмыков в 1913 г. «На местах предпочитали закрыть молитвенное здание как можно быстрее, пусть даже и нарушив закон, чем быть обвиненным в лояльном отношении к религии - противнице Советской власти». Советская власть не нуждалась ни в одном из религиозных учений, признавая за собой лишь марксистскую идеологию.
Только 8 апреля 1929 г. на заседании президиума ВЦИК было принято постановление «О религиозных объединениях», которое регулировало правовой статус религиозных объединений в Советском Союзе на протяжении 60 лет. Но это отнюдь не улучшило положения церковных организаций в стране. Данное постановление ограничило деятельность объединений удовлетворением религиозных потребностей верующих, а круг их действия - стенами молитвенного здания, которое предоставлялось им государством (с этих пор священник не мог совершать обрядовые действия на дому, на кладбище и в общественных местах без специального разрешения). «Оно законодательно закрепило вытеснение религиозных объединений из всех сфер гражданской жизни и ввело целый ряд ограничений на деятельность религиозных обществ (свыше 20 человек) и групп верующих (менее 20 человек)» .
Несмотря на то что церковь по Постановлению от 8 апреля 1929 г. не получила статуса юридического лица, все действующие в то время на территории РСФСР религиозные объединения были обязаны зарегистрироваться. Процедура регистрации была очень осложнена и отнимала много времени. Решение о регистрации отдавалось Совету по делам религий при Совете Министров СССР, который принимал его после рассмотрения представления Советов Министров автономных республик, краевых исполкомов, областных Советов народных депутатов. Кроме того, местные власти имели право отказать в регистрации. При отказе в регистрации приход закрывался и церковное здание у верующих отбиралось. Тем не менее, несмотря на то, что церковь была лишена статуса юридического лица, Постановление «О религиозных объединениях» 1929 г. предоставило им следующие права: приобретение транспортных средств, право аренды, строительство и покупки в собственность строений для своих нужд (обложив при этом все эти строения непомерными налогами), приобретение и производство церковной утвари, предметов религиозного культа, а также продажа их обществам верующих. С юридической точки зрения подобная ситуация абсурдна, поскольку организация, лишенная государством прав юридического лица, получала от него же право владеть и частично распоряжаться собственностью.
В соответствии с принятым постановлением запрещалось проводить общие собрания религиозных обществ без разрешения властей (ст. 12); заниматься благотворительностью (ст. 17); созывать религиозные съезды и совещания (ст. 20). Было запрещено преподавание каких бы то ни было религиозных вероучений в специально не предназначенных для этого заведениях (ст. 18). Ситуация с религиозным образованием в те годы была плачевна, поскольку практически все специально предназначенные для этих целей заведения были закрыты. Верующие родители по обоюдному согласию могли сами обучать детей, не достигших совершеннолетия, религии, но при условии, чтобы это обучение не принимало форму группового, а проводилось со своими детьми в индивидуальном порядке, без приглашения преподавателей. Священнослужители не имели права под угрозой уголовного наказания (ст. 142 УК РСФСР) обучать детей религии.
Таким образом, церковь была отделена не только от государства, но и от жизни общества в целом, что отрицательно сказалось на развитии многих религиозных объединений.
Единственным положительным фактором был сам факт принятия этого постановления, которое заменило противоречащие друг другу циркуляры, действующие в этой области.
Конституция 1936 г. закрепила ту же самую формулировку, которая была принята на XIV Всероссийском съезде Советов в мае 1929 г. В ст. 124 Конституции СССР 1936 г. было указано: «В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признаются за всеми гражданами». Эта Конституция была менее дискриминационной по отношению к священнослужителям. Из нее была исключена статья, лишавшая духовенство избирательных прав. В ст. 135 Конституции было установлено, что вероисповедание не оказывает влияния на избирательные права гражданина.
Конституция СССР 1977 г. также провозглашает отделение государства от церкви. Ст. 52 этой Конституции впервые дала определение свободы совести как право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Но и в этой Конституции запрещается вести религиозную пропаганду. И впервые в Конституции СССР записана новая правовая гарантия свободы совести: запрещение возбуждать вражду и ненависть в связи с религиозными верованиями. Свобода совести, закрепленная в главном законе страны, так же как принцип светскости и многие другие нормы, во многом были пустой формальностью, ничего не значащей для властей. Возможно, именно поэтому граждане нашей страны разучились уважать и пользоваться ее законами.
Но главные перемены произошли 4 сентября 1943 г., после личной беседы И. В. Сталина с митрополитами Сергием, Алексием и Николаем. В ходе этой встречи были приняты следующие решения: решение о создании Совета по делам РПЦ при СНК СССР (который должен был осуществлять связь между правительством и патриархией) и о назначении на пост его председателя полковника госбезопасности Г. Г. Карпова, решение о созыве Поместного собора и избрании патриарха, который не избирался уже 18 лет. И.В. Сталин также заявил, что со стороны правительства отныне не будет препятствий изданию Московской Патриархией своего журнала, открытию духовных учебных заведений, православных храмов и свечных заводов.
Итак, в своей политике по отношению к церкви И.В. Сталин пошел на некоторые уступки. Но при этом необходимо признать, что Совет по делам РПЦ был создан для ее тотального контроля, его представители вмешивались во все внутренние дела церкви. Характерно также, что в инструкции Совета по делам РПЦ для уполномоченных Совета на местах от 5 февраля 1944 г. некоторые положения постановления ВЦИК 1929 г. были продублированы. Например, «ввиду того, что религиозные общины не пользуются правами юридического лица, им воспрещается какая бы то ни было производственная, торговая, воспитательная, лечебная и иная деятельность».
Итак, в период Великой Отечественной войны позиции РПЦ значительно укрепились, возросло число храмов, появилась возможность подготовить новые кадры священнослужителей, было поправлено ее материальное благосостояния, церковь была восстановлена как институт. И все же она находилась под строжайшим государственным контролем.
В конце 1950-х годов в стране начался новый период борьбы с религиозными организациями. «В эти годы Русская Православная Церковь вновь лишилась половины возвращенных ей храмов, монастырей, духовных семинарий. Была отменена регистрация значительной части религиозных общин иных конфессий. Приняты нормативные акты, подрывающие экономическую основу деятельности религиозных организаций: постановления Совета Министров СССР от 16 октября 1958 г. «О монастырях в СССР», от 6 ноября 1958 г. «О налоговом обложении доходов монастырей, от 16 октября 1958 г. «О налоговом обложении доходов предприятий епархиальных управлений, а также доходов монастырей» и другие».
В марте 1961 г. постановлением Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР и Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР была учреждена новая инструкция по применению законодательства о культах. Однако ужесточившаяся правоприменительная практика по отношению к религиозным объединениям во время хрущевского правления не помешала определенной активизации религиозной жизни общества.
Некоторая стабилизация отношений между государством и религиозными объединениями наступает в 1970-е годы. В июле 1975 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета РСФСР «О внесении изменений и дополнений в постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. "О религиозных объединениях"». Сняв некоторые ограничения финансового характера, этот документ предоставил также религиозным организациям следующие права: право приобретения транспортных средств, право аренды, строительства и покупки зданий для своих нужд, право производства и продажи церковной утвари и предметов религиозного культа. Тем самым в государстве был сделан еще один шаг для получения религиозными организациями прав юридического лица, но это не было закреплено законодательно. Поэтому внесение подобных изменений в постановления в целом не меняло антицерковной сути государственной политики.
Конституция 1977 г. мало что изменила. По сути в ней лишь термин «антирелигиозная пропаганда» был заменен на более благозвучный «атеистическая пропаганда». В это время продолжает действовать в неизменном виде Декрет СНК РСФСР «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Реальные перемены начали происходить только в середине 1980-х годов. В юридическом смысле все изменилось с принятием в 1990 г. двух новых законов.
В 1990 г. был сформирован Комитет по свободе совести, вероисповедания и благотворительности, входивший в состав вновь избранного Верховного Совета РСФСР, на который были возложены контрольно-распорядительные функции в отношении религиозных объединений. Именно этот орган разработал новое законодательство в области государственно-церковных отношений. В связи с созданием такой структуры распоряжением Совета Министров РСФСР от 24 августа 1990 г. был ликвидирован Совет по делам религий при Совете Министров РСФСР.
Уже 1 октября 1990 г. Верховный Совет СССР принял Закон СССР «О свободе совести и религиозных организациях», а 25 октября 1990 г. Верховный Совет РСФСР принял Закон «О свободе вероисповеданий». В связи с принятием этих законов были признаны утратившими силу Декрет СНК РСФСР от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» и Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях» .
По сути, принятие этих двух законов послужило первым шагом на пути к построению в Российской Федерации светского государства, поскольку реально обеспечивали свободу совести, сняв дискриминационные запреты и ограничения, оскорбляющие любого верующего человека. Государство свело до минимума вмешательство в религиозную деятельность. Священнослужители были уравнены в гражданских правах с рабочими и служащими государственных и общественных учреждений и организаций. И самое главное: религиозные объединения, наконец, в полном объеме получили правоспособность юридического лица, причем получить ее можно было в результате упрощенной процедуры регистрации устава религиозной организации. Закон закрепил за религиозными организациями право собственности в полном объеме, а также право защищать свои права в судебном порядке. Все права верующих отныне были защищены на уровне закона, а не подзаконного акта. С другой стороны, в связи с тем, что был отменен институт обязательной регистрации религиозного объединения, а также провозглашалось необязательным уведомление органов власти о создании религиозной организации, в страну хлынул поток псевдорелигиозных организаций, в современной терминологии - тоталитарных сект, представляющих большую угрозу для общества. В целом же указанные законы создали нормальные условия для деятельности религиозных организаций.
Достаточно трудно дать однозначную оценку исследованному материалу, так как советский период до недавнего времени рассматривался только с положительной стороны, а в настоящее время возобладали исключительно отрицательные оценки. Однако бесспорен факт, что политика Советского государства была направлена на построение атеистического государства. Подтверждение тому - принятый уже в начале прихода к власти Советов Декрет СНК от 23 января 1918 г., лишивший религиозные общества собственности и прав юридического лица. Первая советская Конституция была дискриминационной по отношению к служителям культа, поскольку лишила их избирательных прав, восстановленных только Конституцией 1936 г. В Законе от 8 апреля 1929 г. было множество ограничений, в самом начале пресекавших деятельность религиозных организаций. Жестокие репрессии и антирелигиозная пропаганда, направленные на искоренение веры в нашей стране, говорят сами за себя. Церковь пытались отделить не только от государства, но и от жизни общества, заключить ее в резервацию и ждать, когда она самоликвидируется.
Прогрессивным, на наш взгляд, в тот период явился факт отделения церкви от государства. Русская Православная Церковь более не вмешивалась в политику государства. Правовые источники советского периода наглядно подтверждают наличие процесса становления светского государства. В законодательстве, начиная с самого первого Декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», были провозглашены идеи свободы совести. Если бы государство пошло по демократическому пути развития, то, возможно, оно претворило бы эти идеи в жизнь. Но их закрепление в законодательстве оказалось лишь формальным.
Юридических акты того времени, посвященные государственно-церковным отношениям, были достаточно противоречивы и отличались невысоким качеством. Сам факт, что за небольшой период было принято четыре конституции, свидетельствует об их несовершенстве, хотя во многом это было связано с личностным фактором и изменившейся в связи с этим политикой государства.
Он предусматривал, в частности, свободу религиозного самоопределения при достижении 14-летнего возраста, что вызвало протест Синода и, впоследствии, Поместного Собора Православной Российской Церкви : они считали, что право самоопределения следует предоставлять не ранее достижения гражданского совершеннолетия - 18 лет .
При этом юридически правовой статус самой Православной церкви всё ещё оставался привилегированным вплоть до 23 января 1918 года .
Церковь в конце 1917 года
Открывшийся в Москве 15 августа с дозволения Временного правительства Всероссийский Поместный Собор , 3 дня после захвата власти большевиками 25 октября в Петрограде, принял решение о восстановлении патриаршества в Русской церкви. Собор пытался выступить посредником в Московском восстании 1917 года . Власти включили в состав государственной комиссии по охране художественных памятников, которая работала в Московском Кремле в декабре 1917 - январе 1918 годов, трёх духовных лиц: архиепископа Михаила (Ермакова) , протопресвитера Любимова и синодального ризничего архимандрита Арсения . В Грузии местные автокефалисты самовольно конфисковывали церковное имущество. Также к концу 1917 года требование автокефалии выдвинула часть духовенства и мирян Украины, претендуя (при некоторой поддержке украинских властей) на церковную собственность .
Акты насилия
Несмотря на относительно мирное сосуществование Церкви и новой власти, на местах стычки были. Уже 31 октября 1917 года расстреляли Иоанна Кочурова , протоиерея Екатерининского собора в Царском Селе , за то что он и другие священники провели в дни мятежа Керенского - Краснова крестный ход с молением «об утишении междоусобной брани» . 7 января 1918 года за резкий отзыв в проповеди о деятельности Совнаркома был на некоторое время арестован Владимир Гуляев, протоиерей Иоанно-Предтеченской церкви в Петрограде . Впрочем, эти инциденты скорее рассматривались как частные случаи. Тем более, что убийства духовных лиц имели место ещё в межреволюционный период .
Декрет о земле
Сфера образования
Наступление на церковные учебные заведения началось ещё до установления власти большевиков. Временное правительство законом от 20 июня 1917 года передало все церковно-приходские школы (только православные и финансируемые из госбюджета) Министерству народного просвещения. При большевиках 10 декабря 1917 года был опубликован приказ наркома общественного призрения А. М. Коллонтай , который превратил Закон Божий в подведомственных учреждениях из обязательного в факультативный предмет .
В конце 1917 года наиболее болезненными для Православной церкви стали начинания А. В. Луначарского , наркома просвещения . Подконтрольная Совнаркому Государственная комиссия по народному просвещению начала работу с 21 ноября 1917 года . Первоначально ею обсуждалась передача церковно-приходских школ в управление земских учреждений, однако с 8 декабря речь зашла уже о передаче вообще всех учебных заведений, подчинённых Святейшему Синоду , в Наркомат просвещения .
С ноября 1917 года прекратилось государственное финансирование духовных учебных заведений .
В декабре 1917 года было издано Постановление Совета народных комиссаров «О передаче дела воспитания и образования из духовного ведомства в ведение Народного комиссариата по просвещению» . В основу этого документа лёг проект, разработанный В. А. Галкиным . В Комиссариат было предписано передать все учебные заведения духовного ведомства (церковно-приходские школы, учительские семинарии, духовные училища и семинарии, женские епархиальные училища, миссионерские школы, академии «и все другие, носящие различные названия низшие, средние и высшие школы и учреждения») вместе с их штатами, ассигновками, движимым и недвижимым имуществом (зданиями, надворными постройками, земельными участками), а также библиотеками, ценностями, капиталами и ценными бумагами и процентами с них . Исключение было сделано для храмов при этих учреждениях, вопрос о которых откладывался до принятия декрета об отделении церкви от государства . Комиссариат принял меры по исполнению этого Постановления - уже 12 декабря 1917 года им на места была послана телеграмма, требующая «ускорить приём церковно-приходских школ» . На местах передача уже кое-где шла полным ходом. Так, инспектор народных училищ из Вытегры сообщил в ответ на эту телеграмму, что из 40 церковно-приходских школ города и уезда в ведении местной земской управы уже находятся 30, а в остальных продолжается опись и передача имущества .
Семейное законодательство
В декабре 1917 года в России была введена гражданская регистрация браков и разводов : вышли декреты «О расторжении брака» (16 декабря 1917), «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния» (18 декабря 1917), которые лишили церковный брак юридической силы и передавали акты гражданского состояния в ведение государственных органов .
Взгляд Собора на правово положение Российской Православной Церкви
Церковь в начале 1918 года
Закрытие храмов
Ещё до издания декрета был закрыт ряд храмов придворного ведомства - дворцовая церковь в Гатчине, церковь Аничкова дворца , собор Петра и Павла в Петергофе (временно), большой собор Зимнего дворца , а также храмы при бывшем градоначальстве и МВД (их священники получили уведомление об освобождении от службы) . 14 января 1918 года заместитель комиссара государственных имуществ Ю. Н. Флаксерман подписал постановление, которым упразднялось придворное духовенство, а имущество и помещения придворных церквей конфисковывались, при этом в них разрешалось проводить богослужения .
Изъятие церковной собственности
Кроме того, с января 1918 года началось изъятие церковной собственности. Прежде всего советскую власть интересовали типографии Церкви, контроль над которыми одновременно мог ограничить возможности Собора по воздействию на верующих и дать большевикам мощности для усиления антирелигиозной пропаганды. Ещё до разгона Учредительного собрания , 2 января 1918 года правительственный комиссар при Наркомпросе П. И. Лебедев-Полянский направил отношение управляющему синодальной типографией, в котором сообщил, что она с 1 января 1918 года переходит в ведение Технического совета по управлению государственными типографиями при Наркомпросе . Уже 3 января того же года в типографии прошло собрание рабочих с участием П. И. Лебедева-Полянского, в результате которого она перешла под контроль государства . Типографии было запрещено принимать какие-либо заказы без согласия Хозяйственной комиссии при Техническом совете по управлению государственными типографиями при Наркомпросе, а хранящиеся на её складе уже отпечатанные книги богословского, религиозного и священного содержания было предписано выдать Синоду (это предписание фактически исполнено не было) .
19 января 1918 года Наркоматом общественного призрения была проведена попытка конфискации зданий и имущества Александро-Невской лавры , которая провалилась из-за сопротивления верующих .
Примерно в то же время началась конфискация армейского имущества Церкви. 15 января 1918 года был принят Декрет об учреждении всероссийской коллегии по формированию РККА. Положение военного духовенства было определено Приказом Наркомата по военным делам от 16 января того же года, который предписал уволить военных священнослужителей всех вероисповеданий, имущество и капиталы войсковых церквей передавались специальным комиссиям. При этом было предусмотрено, что войсковой комитет может оставить священнослужителя . При этом военному духовенству по Росписи было назначено выплата только за январь - февраль 1918 года на общую сумму 50 тыс. рублей .
Всё перечисленное привело к резкому обострению отношений новой власти и Церкви, и 19 января 1918 года Патриарх Тихон обратился со знаменитым Воззванием, в котором анафематствовал гонителей Церкви (хотя большевики не были в нём прямо названы) .
Подготовка и принятие декрета
Разработка декрета
Исследователь А. В. Соколов считает, что инициатором декрета стал настоятель Церкви Преображения Господня в Петрограде Михаил Галкин . В ноябре 1917 года этот священник направил письмо в Совнарком с жалобой, что живёт «с тяжёлым камнем полного неверия в политику официальной церкви», и просьбой привлечь его к активной работе. Он предложил целый ряд мер, которые включали конфискацию церковных ценностей, введение гражданского брака и григорианского календаря , лишение духовенства льгот и т. д. . Советская власть поддержала это начинание - уже 3 декабря 1917 года его предложения были опубликованы в «Правде » .
Для выработки проекта декрета 11 декабря Совнарком создал специальную комиссию, в состав которой вошли: Пётр Стучка - нарком юстиции , Анатолий Луначарский - нарком просвещения , Пётр Красиков - член коллегии Народного комиссариата юстиции, Михаил Рейснер - известный юрист, профессор права Петербургского университета, и священник Михаил Галкин . Точное название этой комиссии неизвестно . Результат работы комиссии - проект декрета - был опубликован 31 декабря 1917 года в право-эсеровской газете «Дело народа» (а представители левого крыла этой партии входили в состав правительства) . Опубликованный проект декрета предусматривал: установление свободы совести, введение светской регистрации актов гражданского состояния, отмену официальных обрядов в государственных учреждениях, замену религиозных клятв и присяг торжественным обещанием, прекращение преподавания «религиозных предметов» в учебных заведениях, запрет религиозным обществам владеть собственностью и иметь права юридического лица, передачу государству всего имущества религиозных обществ, предоставление религиозным организациям зданий для общественных богослужений «лишь с разрешения представителей по заведыванию религиозным имуществом» .
Реакция на проект
После появления в печати проекта декрета митрополит Петроградский Вениамин (Казанский) обратился в Совнарком с письмом, в котором говорилось :
Официального ответа не последовало, но В. И. Ленин , ознакомившись с письмом, своей резолюцией призвал коллегию при Народном Комиссариате юстиции поскорее подготовить декрет об отделении Церкви от государства .
Название, даты принятия и публикации
«В тот же день, 20 января, Совнарком утвердил законопроект в ленинской редакции», причём название не поменялось .
1. Церковь отделяется от государства.
2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.
3. Каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедывать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются.
Примечание. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.
4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями.
5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики.
Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.
6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей.
Изъятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда.
7. Религиозная клятва или присяга отменяется.
В необходимых случаях даётся лишь торжественное обещание.
8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений.
9. Школа отделяется от церкви.
Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается.
Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.
10. Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах, и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных автономных и самоуправляющихся установлений.
11. Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются.
12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.
13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием.
Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ.
Список подписавшихся
Декрет был подписан председателем Совета Народных Комиссаров В. И. Ульяновым (Лениным) , а также Народными Комиссарами: Подвойским , Алгасовым , Трутовским , Шлихтером , Прошьяном , Менжинским , Шляпниковым , Петровским и управляющим делами Совета Народных Комиссаров Вл. Бонч-Бруевичем .
В советское время особо подчеркивалось, что
Реализация декрета
Образование
«К 1917 г. в России сложилась система духовно-нравственного воспитания и религиозного обучения, главным звеном которой было обязательное преподавание во всех школах православного Закона Божия ». Отношение к этому предмету было неоднозначным: «современники единодушно отмечали укрепление в обществе неверия», и всё же «подавляющее большинство населения России выступало за сохранение обязательности преподавания Закона Божия в учебных заведениях» даже после Февральской революции .
Вскоре после издания Декрета началась активная борьба с духовным образованием. Его положения дополнялись частными ужесточающими инструкциями, распоряжениями и постановлениями .
В частности, в феврале 1918 года вышло распоряжение Наркомпроса , упразднившее задним числом, с 1 января того же года, должности законоучителей всех вероисповеданий . Также в феврале 1918 года появилось постановление Государственной комиссии по просвещению «О светской школе», которое установило, что «преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, состоящих в ведении Народного комиссариата по Просвещению, и исполнение каких-либо религиозных обрядов в стенах школы не допускается» . В августе 1918 года Наркомпрос потребовал в недельный срок (до 1 сентября того же года) закрыть все домо́вые церкви при учебных заведениях, антиминс передать верующим, церковное имущество - Наркомату имуществ, капиталы учреждений оставить самим учреждениям . 24 августа того же года Государственная комиссия по просвещению предписала закрыть все духовные учебные заведения (вне зависимости от источника финансирования) и передать их здания местным органам власти, разрешив открывать только богословские курсы для лиц старше 18 лет .
За передачей церковных школ Наркомпросу и запрещением на преподавание Закона Божия в общеобразовательных учебных заведениях «последовали запреты на преподавание Закона Божия вне школы - в храмах, частным образом на квартирах,- на обучение религии детей до 18 лет, запрет на групповые занятия» .
Реакция православных верующих была негативной. В адрес Поместного Собора поступали многочисленные «резолюции и протоколы приходских собраний и советов, возмущенные обращения и письма духовенства и мирян» .
«После прихода к власти большевиков образовательная сфера целиком перешла в ведение государства», и в 1917-1923 годах Церковь была вытеснена из школьного образования. Попытки родителей в первые советские годы давать религиозное образование своим детям в храмах и на дому вскоре были пресечены :
…антирелигиозная кампания стала всеобъемлющей, родителей обязывали воспитывать детей в коммунистическом духе; в противном случае следовало лишение родительских прав, а детей отправляли в детские дома.
Помимо того, статья 121 Уголовного кодекса РСФСР от 1 июня 1922 года предусматривала наказание принудительными работами на срок до 1 года за «преподавание малолетним и несовершеннолетним религиозных вероучений в государственных или частных учебных заведениях и школах». За счёт расширительного толкования статьи 121 можно было, однако, отправлять на принудительные работы всякого неугодного священнослужителя или мирянина. К примеру, если «священник спонтанно беседовал с детьми на религиозную тему», ему вполне можно было инкриминировать нарушение закона .
Однако примеры преследования за преподавание религиозных дисциплин наблюдались и ранее. Например, в марте 1921 годе за нарушение декрета и содержание незарегистрированного учреждения ЧК арестовала ректора Казанской духовной академии епископа Анатолия (Грисюка) , профессора академии Н. П. Виноградова и ещё 18 преподавателей (после национализации зданий академии лекции студентам читались частным образом на квартирах), а 5 октября того же года профессора Виноградова (вместе с другими преподавателями) приговорили к 1 году заключения в лагерь условно .
«Дозволенное декретом 1918 года частное преподавание религии с 1929 года интерпретировалось исключительно как право родителей обучать религии собственных детей» .
Церковное имущество
Реализация декрета в плане конфискации церковного имущества началась уже в конце января 1918 года. 27-28 января комиссар А. М. Дижбит реквизировал здание Синода и ночью вывез на автомобиле церковные капиталы более чем на 46 млн рублей (по составленному акту) . Значительная часть конфискованных средств была в виде банковских расписок, собственно наличных средств изъяли мало (1706,9 руб.) . 3 (16) февраля 1918 года вышел приказ о переходе в государственную собственность Московской синодальной типографии . Церковь в ответ перестала давать типографии заказы .
Служащим ликвидируемых церковных учреждений (по крайней мере центральных) было выплачено своего рода выходное пособие. Поскольку в Декрете этот вопрос не был никак урегулирован, то власти фактически руководствовались приказом наркома А. М. Коллонтай , изданным 20 января 1918 года (незадолго до публикации декрета). Этим приказом предписывалось «выдачу средств на содержание церквей, часовен и совершения церковных обрядов прекратить с момента опубликования этого приказа, выдачу же содержания священнослужителям и законоучителям прекратить с 1 марта сего года согласно постановлению Комиссариата труда о выдаче четырёхнедельного заработка при закрытии предприятий» . Увольняемые чиновники Синода и Министерства исповеданий получили жалованье по 2 марта . На местах отчуждение церковной собственности шло постепенно. Даже московский епархиальный свечной завод по состоянию на июнь 1918 года не был отчуждён в пользу государства, хотя на нём был введён рабочий контроль и предприятие было под надзором властей .
Новый этап изъятия церковной собственности начался после того, как была опубликована выпущенная 24 августа 1918 года Наркомюстом «Инструкция по проведению в жизнь декрета от 23 января 1918 года» . Согласно этому документу местные советы должны были в течение 2-х месяцев изъять всё церковное имущество и капиталы: все средства, находящиеся «в кассах местных храмов и молитвенных домов, у церковных старост, казначеев, приходских советов и коллективов, у настоятелей храмов, у благочинных, у епархиальных и уездных наблюдателей церковно-приходских школ, …бывших духовных консисториях, в капиталах епархиальных архиереев, в Синоде, в Высшем Церковном Совете, в так называемой „патриаршей казне“» . Храмы и богослужебные предметы было разрешено передавать в пользование «общинам верующим» по описи на основании договора с советом, образец которого прилагался. Все кредиты на преподавание религии в школах приказывалось немедленно закрыть, так как «ни одно государственное и иное публично-правовое установление не вправе производить преподавателям религии каких-либо выдач денежных сумм как за настоящее, так и за истекшее с января месяца 1918 года время» . К Инструкции прилагалась неопубликованная в газетах «Примерная ведомость капиталов и сборов бывшего ведомства православного исповедания», где подробно расписывалось куда и какие церковные капиталы следовало передать. Местные причтовые капиталы, капиталы с доходных домов и торговых предприятий, кладбищ и сборы на содержание Поместного Собора были оставлены в распоряжении отдельных Советов рабочих и крестьянских депутатов. Капиталы духовно-учебных заведений и церковных школ переходили Наркомату просвещения, страховые сборы - Комиссариату по делам страхования и борьбы с огнём .
Свобода вероисповедания
Регистрация актов гражданского состояния
Следствием издания Декрета стало изъятие у религиозных организаций функции регистрации актов гражданского состояния. 1 (14 февраля) 1918 года начал работу первый в России ЗАГС в Петрограде . Процесс введения системы светской регистрации актов гражданского состояния затянулся, особенно на не контролируемых большевиками окраинах. Например, в Иркутске гражданская метрикация была введена в 1920 году, а в Чите только в 1924 году .
Курс на государственный атеизм
«Уже в первых декретах Советского государства, направленных на секуляризацию церковного имущества и на ограничение влияния Церкви, проявляется очевидная приверженность новой власти к атеизму». Декрет стал венцом советского законодательства конца 1917 -- начала 1918 года и заложил основы для развёртывания атеистической пропаганды и агитации, атеистического воспитания .
«Декретом Совнаркома „Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви“ от 23 января 1918 года православная Церковь была отделена от государства, но при этом не получила прав частного религиозного общества, была исключена на территории Советского государства из числа субъектов гражданского права, её правовой статус приблизился к нелегальному» .
Декрет и различные религиозные группы
С момента введения декрета вероисповедание того или иного лица перестало указываться в каких-либо официальных государственных документах и формально рассматривалось как частное дело, однако фактически могло возбудить дискриминацию и даже прямое преследование. Фактическая, а не декларативная религиозная политика советской власти, дискриминационная в отношении всех религий и всех верующих, не была, однако, неизменной во времени и меняла степень жёсткости в отношении конкретных религиозных групп .
Определённые группы в те или иные периоды могли пользоваться относительной благосклонностью советской власти. Например, в январе 1919 года вышел декрет Совнаркома РСФСР «Об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям». Хотя он касался меннонитов , духоборцев и толстовцев , им также некоторое время пользовались баптисты и евангельские христиане . Кроме того, в 1921 году при Наркомземе была образована комиссия по заселению евангельскими христианами, баптистами, старообрядцами и другими верующими свободных земель и бывших помещичьих имений, однако члены Русской православной церкви исключались из числа заселяемых .
Православные христиане
События в Солигаличе
24 февраля протестные крестные ходы прошли в Костроме и других городах губернии, а в Солигаличе шествие было особенно многолюдным. Однако советская власть на протест ответила новыми репрессиями и - в лице своего главы большевика В. А. Вылузгина - на 26 февраля назначила «реквизицию хлебных излишков» в Богородице-Феодоровском монастыре близ Солигалича. Вечером накануне запланированной реквизиции на заседании городской думы, не признавшей новую власть, выступил монастырский священник иерей Василий Ильинский. Было принято решение спасти монастырь от погрома, и у стен его стали собираться люди, которых возглавил всё тот же иерей Василий. В итоге представители Совета были вынуждены отказаться от своего намерения .
Последующие события включали в себя: стихийное народное выступление у здания исполкома; безуспешные попытки большевика Вылузгина убедить народ разойтись, открытую им револьверную стрельбу и гибель от выстрелов одного человека; вспышку народного гнева, бегство членов исполкома и арест раненого Вылузгина; убийство Вылузгина в больнице от рук неизвестных утром следующего дня. Власть большевиков пала, однако была вскоре восстановлена. Её ответом на гибель соратника стал массовый расстрел местных жителей 22 февраля (7 марта) 1918 года по приговору «военно-революционного суда» .
«1. Изданный советом народных комиссаров декрет об отделении Церкви от государства представляет собою, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни православной Церкви и акт открытого против неё гонения.
2. Всякое участие как в издании сего враждебного Церкви узаконения, так и в попытках провести его в жизнь несовместимо с принадлежностью к православной Церкви и навлекает на виновных кары вплоть до отлучения от Церкви (в последование 73 правилу святых апостол и 13 правилу VII Вселенского Собора).»
Это постановление Собора было оглашено в церквах. Кроме того, 19 января (ст. ст.), сразу после попыток реквизировать Александро-Невскую Лавру , Патриарх Тихон от своего имени издал Воззвание, анафематствовавшее «безумцев», которые характеризовались следующим образом: «Гонение жесточайшее воздвигнуто и на святую Церковь Христову: благодатные таинства, освящающие рождение на свет человека, или благословляющие супружеский союз семьи христианской, открыто объявляются ненужными, излишними; святые храмы подвергаются или разрушению чрез расстрел из орудий смертоносных (святые соборы Кремля Московскаго), или ограблению и кощунственному оскорблению (часовня Спасителя в Петрограде); чтимые верующим народом обители святые (как Александро-Невская и Почаевская лавры) захватываются безбожными властелинами тьмы века сего и объявляются каким-то якобы народным достоянием; школы, содержавшиеся на средства Церкви православной и подготовлявшие пастырей Церкви и учителей веры, признаются излишними и обращаются или в училища безверия, или даже прямо в рассадники безнравственности. Имущества монастырей и церквей православных отбираются под предлогом, что это – народное достояние, но без всякого права и даже без желания считаться с законною волею самого народа... И, наконец, власть, обещавшая водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок, проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и в частности - над святою Церковью православной.» Послание призывало к защите Церкви: «Враги церкви захватывают власть над нею и её достоянием силою смертоносного оружия, а вы противопоставьте им силою веры вашего всенародного вопля, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной.» 22 января Собор обсудил «Воззвание» Патриарха и принял постановление с одобрением воззвания и призывом к Церкви «объединиться ныне вокруг Патриарха, дабы не дать на поругание веры нашей».
Формой протеста против декрета стали крестные ходы , которые прошли, по примеру Петрограда (где крестный ход 21 января 1918 года явился ответом верующих города на попытку Смольного реквизировать помещения Александро-Невской лавры), в конце января-феврале 1918 года в Москве, Владимире , Воронеже , Вятке , Нижнем Новгороде , Одессе , Харькове и других городах . Крестные ходы прошли в целом мирно (даже в Москве), но в некоторых городах были столкновения с властями. Например, были разогнаны крестные ходы в Шацке , Туле и Харькове , а крестный ход в Солигаличе продолжили события, завершившиеся через несколько дней массовым расстрелом местных жителей (см. врезку).
Декрет положил начало разграблению храмов и монастырей по всей территории, подконтрольной большевикам. При этом нередко приходилось преодолевать упорное сопротивление верующих, что вело к кровопролитию. Согласно советским источникам, в период с февраля по май 1918 года выступления верующих и попытки защитить церковное имущество сопровождались гибелью 687 человек .
В условиях ожидания прихода антихриста и близкого Страшного суда крестьянскую среду охватил пьяный и истерический разгул, и новые власти решили воздержаться от закрытия богослужебных зданий: в большинстве случаев религиозные общины получали право их использования. Главный удар пришёлся на монастыри, большинство из которых в 1918-1919 годах было разорено и закрыто .
В русле реализации декрета шла начатая в 1918 году кампания по вскрытию, изъятию и ликвидации мощей .
Фактическая религиозная политика советской власти, принципиально дискриминационная в отношении всех религий и всех верующих, на протяжении 1920-1930-х годов главным направлением применения репрессивных мер сделала Православную Церковь .
Баптисты и евангельские христиане
Декрет выражал большинство политических чаяний российских баптистов . Таковы отделение Церкви от государства ; объявленная. Гражданам СССР гарантируется свобода совести, то есть право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой, отправлять религиозные культы или вести атеистическую пропаганду. Возбуждение вражды и ненависти в связи с религиозными верованиями запрещается. РСФСР в мае 1929 года в статью 4 Конституции РСФСР были внесены поправки, заменившие свободу религиозной пропаганды на свободу религиозных исповеданий , сохраняя при этом право антирелигиозной пропаганды. Съезд постановил, в частности, изложить статью 4 в следующей редакции :
Согласно статье 13 Закона, впервые с 1918 года права юридических лиц предоставлялись отдельным приходам и церковным учреждениям, в том числе и Патриархии. «Согласно статье 18, религиозные организации признавались собственниками зданий, предметов культа, объектов производственного, социального и благотворительного назначения, денежных средств и иного имущества, необходимого для осуществления их деятельности. Статья 6 открывала юридическую возможность для религиозного воспитания детей» .
Оценки декрета
Официальные оценки декрета в советское время были положительными. В качестве примера можно привести 3-е издание БСЭ , в котором говорится :
В целях обеспечения за гражданами свободы совести церковь в СССР отделена от государства и школа от церкви. Свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами. Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Законы Советского Союза категорически запрещают какую бы то ни было дискриминацию верующих. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных учебных заведениях не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии только частным образом.
Оценка нынешних коммунистов
Данный декрет чётко определил отношение новой власти к церкви и религиозным обществам. Устанавливался принцип светскости при осуществлении государственной власти. Никакой религии не могло отдаваться предпочтение, указание на вероисповедание или отсутствие такового не могло давать привилегий или преимуществ при занятии государственных должностей. Атеизм был приравнен в правах к исповеданию религии. В образовательном процессе преподавание религиозных предметов (Закона Божьего) в государственных общеобразовательных учебных заведениях не допускалось. Эти формулировки надолго стали основой светской политики СССР, «всем гражданам гарантировалось право исповедовать любую религию или никакую. Многие иностранцы и все восторженные почитатели советской власти, принимая эти заявления за чистую монету, подумали, что счастливым гражданам России предоставляется беспримерная свобода вероисповедания» .
Более того, принцип отделения церкви от государства интерпретировался советской властью в том смысле, что «духовенство не может действовать организованно, то есть как единая общенациональная церковь: попытки сообщения между общинами или признание иерархии рассматривались prima facie как бесспорное свидетельство контрреволюционных намерений» .
По смыслу декрета об отделении церкви от государства существование «церковной иерархии», как таковой, невозможно. Декрет предусматривает только существование отдельных, не объединённых между собой никакой административной властью, религиозных общин.
Помимо того, что уже перечислено, Пайпс отмечает и тот факт, что хотя декрет «даровал каждому гражданину свободу вероисповедания» де-юре , «исполнение религиозных потребностей в публичных местах запрещалось. Не дозволялось совершать церковные обряды даже на похоронах» .
Года. Декрет послужил основанием для начавшегося притеснения верующих, перешедшего затем в открытое гонение.
Полный текст документа
1. Церковь отделяется от государства.
2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.
3. Каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедывать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются.
Примечание. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.
4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными Обрядами или церемониями.
5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики.
Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.
6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей.
Из"ятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда.
7. Религиозная клятва или присяга отменяется.
В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание.
8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью, отделами записи браков и рождений.
9. Школа отделяется от церкви.
Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается.
Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.
10. Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах, и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных «автономных и самоуправляющихся установлений.
11. Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются.
12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.
13. Все имущества, существующих в России, церковных и религиозных обществ сбавляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ.
Подписали:
Председатель Совета Народных Комиссаров
Ульянов (Ленин)
Народные Комиссары:
Подвойский,
Трутовский,
Менжинский,
Шляпников,
Петровский.
Управляющий делами Совета Народных Комиссаров
Вл. Бонч-Бруевич.
Реакция Церкви
После опубликования 31 декабря г. проекта декрета по вопросам отделения Церкви от государства Петроградский митрополит Вениамин (Казанский) 10 января следующего года обратился с письмом в СНК, в котором говорилось:
"Осуществление этого проекта угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу... Считаю своим нравственным долгом сказать людям, стоящим в настоящее время у власти, предупредить их, чтобы они не приводили в исполнение предполагаемого проекта декрета об отобрании церковного достояния" .
Официального ответа не последовало, но В. И. Ленин , ознакомившись с письмом митрополита, наложил резолюцию, в которой призывал коллегию при Комиссариате юстиции поспешить с разработкой декрета об отделении Церкви от государства.
Среди епископов декрет поддержал Астраханский викарий Леонтий (Вимпфен) . 4 сентября 1918 года, в то время когда правящий архиерей Митрофан (Краснопольский) находился в Москве, на третьей сессии Поместного Собора, епископ Леонтий составил послание «К Православному населению», где в частности говорилось:
«Как местный епископ считаю своим долгом обратиться к православному населению г.Астрахани и Астраханского края с нижеследующими строками. В один из ближайших дней в церквах должен быть прочтен декрет народных комиссаров об отделении Церкви от государства. Декрет этот является осуществлением и удовлетворением давно назревших и самых больных вопросов во взаимоотношениях государства и Церкви, требующих полного раскрепощения религиозной совести народа и освобождения Церкви и её священнослужителей от ложного положения».
Этот поступок стал причиной его конфликта с правящим архиереем Митрофаном (Краснопольским) и был осужден архиерейским судом, возглавляемым патриархом
М. В. Фабинский ’
ДЕКРЕТ ОБ ОТДЕЛЕНИИ ЦЕРКВИ ОТ ГОСУДАРСТВА И ШКОЛЫ ОТ ЦЕРКВИ, ЕГО РЕАЛИЗАЦИЯ В ПЕТРОГРАДЕ (По материалам Государственного Архива Российской Федерации)
В статье на материалах Государственного Архива Российской Федерации рассматриваются основные проблемы реализации декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви в первые годы советской власти. На примере событий в Петрограде в статье анализируется комплекс мероприятий по попытке реализовать положения декрета на предмет действенности и эффективности принимаемых мер. Статья затрагивает проблему организации процесса исполнения декрета и противоречия между положениями декрета и реальной общественно-политической ситуацией в Петрограде, такие как отсутствие единогласной позиции по вопросам исполнения декрета среди ответственных лиц и отсутствие чёткой системы по его реализации. Также в статье рассматривается проблема восприятия данного декрета обществом и представителями церкви, а также раскрываются основные формы протестов православных верующих в Петрограде.
Ключевые слова: Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика, общество, государство, религия, антирелигиозная кампания.
Decree on the Separation of Church from State and its Implementation in Petrograd (according to the materials of the State Archives of the Russian Federation)
The article based on the materials of the State Archive of the Russian Federation considers the main problems of implementation of the Decree on the Separation of Church and State in the first years of the Soviet State. On the example of events in Petrograd the article examines a set of measures taken to attempt to realize the provisions of the decree for their efficiency and effectiveness. The article deals with the problems of organizing the process of putting the decree into force and the contradictions between the provisions of the decree and the real socio-political situation in Petrograd, such as the absence of a unanimous agreement concerning enacting the decree among those responsible for it, and the lack of a clear
* Михаил Владимирович Фабинский - аспирант Российского Государственного Социального Университета, [email protected]
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2014. Том 15. Выпуск 2
system for its implementation. The article considers the problem of the reaction to the decree in the society and by representatives of the church, and reveals the main forms of protest of Orthodox believers in Petrograd.
Keywords: Decree on the Separation of Church and State, the Russian Soviet Federative Socialist Republic, society, government, religion, anti-religious campaign.
23 января 1918 г. был опубликован документ, ознаменовавший полное изменение в духовной жизни государства. Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви стал основополагающим документом в религиозном вопросе для Советской власти на весь период ее существования. Официально этот закон объявлял абсолютную свободу человека в выборе религии, однако в реальности многие статьи данного документа положили начало планомерному наступлению государства на Церковь.
В процессе реализации документа в Петрограде необходимо выделить три основных этапа. На первом этапе, когда в Петрограде находилась высшее Советское руководство, оно было озабочено точным выполнением своих постановлений. Именно в Петрограде В. И. Ленин вместе с другими членами СНК подписал данный акт. Второй этап начинается с середины марта 1918 г., после отъезда правительства из Петрограда в Москву. Северный город перестал быть столицей России. Отъезд значительного количества ведущих сотрудников облегчил в определенной мере жизнь верующим и дал им возможность усилить свои позиции Третий этап начинается с конца 1920 - начала 1921 гг. и продолжается до конца изъятия церковных ценностей. В этот период безбожникам удалось плодотворно заняться религиозными делами. Во многом это произошло одновременно с мероприятиями по изъятию церковных ценностей и Петроградским судебным процессом. Именно тогда власти удалось практически полностью реализовать основные положения декрета.
Уже изначально реакция Церкви и верующих на декрет была очень острой. В январе 1918 г. Петроградский митрополит Вениамин (Казанский) в письме в СНК предупреждал, что осуществление декрета вызовет различные волнения среди прихожан. Практически во всех приходах прошли собрания, на которых обсуждался вопрос о Декрете. Общее мнение верующих о декрете было категорично: религия должна интересовать любую власть, ибо этот вопрос по большей части не частное, а важнейшее государственное дело. Русский человек изначально является православным, и религиозные воззрения у него всегда были и останутся.
Церковь предприняла ряд ответных шагов. Можно выделить следующие формы противодействия религиозной политике Советской власти: воззвания, крестные ходы, организация братств и союзов верующих, поездки с проповедями Патриарха и других архиереев, жалобы и обращения в СНК и другие учреждения. Данные документы способствовали развитию среди прихожан всевозможных видов деятельности против подавления Церкви государством. Наиболее массовыми из них стали крестные ходы. Сразу же после принятия декрета по всей России состоялись грандиозные крестные ходы, которые потрясли как две столицы, так и провинцию. В этих шествиях верующие выражали свое особое несогласие с безбожной политикой Советской власти. 21 января
1918 г. крестный ход прошел в Петрограде. Около двухсот отдельных процессий слились воедино и двинулись от Лавры к Казанскому собору. Крестные ходы стали ярко выраженной формой поддержки Церкви со стороны народа в трудное для нее время. Однако данные мероприятия проводились нерегулярно, обычно в случаях необходимости реакции Церкви на какой-нибудь нежелательный для нее акт со стороны государства. В этом отношении деятельность различных братств и союзов верующих носила более систематический характер. Уже в 1918 г. создается братство приходских советов, которое в дальнейшем было преобразовано в общество православных приходов Петрограда. К 1920 г. в Петрограде существовало более 20 православных братств. Наиболее известными были: Александро-Невское, Спасское и Захарьевское братства. В «Положении о Петроградском совете религиозных объединений» от 1 сентября
1919 г. главной целью было обозначено «служить представительным органом для народных религиозных объединений... в их сношениях с правительством и его учреждениями» и информировать его «о происходящих иногда на местах случаях нарушениях свободы совести» . Примерно те же функции были обозначены в зарегистрированном 12 ноября 1920 г. в Петроградском совете уставе «Общества православных прихожан Петрограда» . Все эти общества играли значительную роль в религиозной жизни Петрограда и надолго сдерживали проведение декрета.
Мнение народа о проводимых Советской властью мероприятиях в области церковной политики можно представить и по многочисленным высказываниям, которые содержатся в письмах, приходивших в Смольный на имя В. И. Ленина. Документы, датированные началом 1918 г., систематически можно разделить на несколько групп, в зависимости от того, как оценивают их авторы религиозную политику Советов.
Большинство современников ее явно не одобряли. Некоторые люди в своих письмах пытаются вежливо одернуть правителей: «Товарищи опомнитесь, за что вы губите русский народ. Ведь за это вы будете отвечать перед Богом» . Другие пробовали пристыдить руководство новой республики: «Если власть допускает грабеж церквей, богохульство над православной святыней, то после этого какие вы правители России» ! Третьи уже откровенно грозили объявлением «тайной, смертоносной войны» с применением террора и прямо обещали не исполнять «безумные» приказы Советской власти . Причем угрозы следовали не только с их стороны, призывалось и имя Бога, против которого как раз и боролись большевики: «Вы... объявили войну Христу и его Церкви. Вы низвергли Царя земного, но Вас низвергнет воинство Царя Небесного» . Но между тем ряд людей предлагали свои рекомендации, давали определенные советы. В частности им все же опять хотелось, чтобы правительство больше внимания обращало к Евангельским заповедям . Но подобные рекомендательные письма были явно в меньшинстве, основная часть пишущих уже ничего не предлагала, видимо видя бесперспективность любых предложений, а просто в литературной форме выражала свое понимание происходящего. Так, по аналогии с богословскими текстами анонимный автор создал «Символ веры большевиков» . Другой народный писатель, также пожелавший остаться неизвестным, создал
даже акафист - «Хвалебную песнь» в честь большевиков . В данном произведении он на религиозный мотив описывает новые церковные преобразования Советской власти:
Чтоб видеть преисподнею, не надобен нам ад,
Достаточно приехать в свободный Петроград.
Там Ленин есть преправедный...
Да, сей герой воинственный, и церковь не забыл,
Обряды религиозные декретом заменил...
Попам - святоносителям пощады не дает...
Великие молчальники все трепетно примут,
Подставят щеку правую, когда по левой бьют.
Молятся они истово за всех, за все и вся.
Мир праведный их душенькам и Бог им судия».
Создавались народом и стихи, посвященные религиозной тематике:
Чтоб новый строй создать, пусть старый весь погибнет.
О прежнем не должно помину даже быть...
Чтоб имя поросло «Святой» страны быльем,
Сочтем за благо звать отчизну не Россией,
А Ленинландией ее мы наречем.
Мнения о религиозной политике высказывали не только частные лица: так, газета «Церковные Ведомости» составила обзор прессы, из которого следовало, что, все издания, кроме коммунистических, осуждали действия Советской власти .
Переезд правительства и основных департаментов в Москву создал сильную неорганизованность во властных структурах Петрограда. Фактически властью в 1918 г. в области религиозной политики не было ничего сделано. Лишь после долгих проволочек проведение Декрета в северной столице было возложено на Народный комиссариат юстиции. В реальности этими вопросами пришлось заниматься 4-му охранительному отделу, возглавляемому Рихардом Андреевичем Теттенборном. Ценные сведения о проведении декрета имеются в переписке между наркоматом юстиции Петрограда и 8-м, (ликвидационным) отделом НКЮ, ответственным за проведение декрета во Всероссийском масштабе, возглавляемым П. Красиковым. Периодически в Петроград присылались специальные инструкторы для составления доклада о положении дел с религией. Так, 29 сентября 1918 г. поступил доклад юрисконсультанта Н. Липкина-Копейщикова, ездившего с инспекционной поездкой в Петроград. Перед ним стояла задача узнать, «в какой мере осуществляется Петроградским Совдепом... проведение в жизнь декрета об отделении церкви от государства» . Итог был весьма печален для антирелигиозников: «...не сделано не только никаких шагов, но и не преднамечено в ближайшем будущем каких-либо мероприятий, направленных к фактическому осуществлению как норм самого декрета, так
и выработанной НКЮ к ней инструкции» . Причем особо подчеркивалось то, что «многие совдепы даже... о самом декрете знакомы только лишь по его названию и совершенно не осведомлены об издании инструкции, дополняющий данный документ» . «Церковно-приходские школы в большинстве районов продолжают свое существование, преподавание Закона Божьего практикуется едва ли не повсеместно...» . Не произведено точного учета существующих в Петрограде монастырей и многочисленных подворий. Некоторые шаги в этом направлении были предприняты в отношении Александро-Невской Лавры, «но, встретив явное противодействие со стороны духовных властей, и эти мероприятия остановились на полпути» .
Такую же ситуацию рисует доклад другого инспектора, бывшего Петроградского священника М. Галкина (Горева), ставшего с июня 1918 г. одним из сотрудников 8-го ликвидационного отдела НКЮ. Кстати, именно его проект декрета об отделении церкви от государства и был взят за основу этого документа. Он не нашел в большинстве Петроградских совдепов никаких органов по проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства . В основном подобными делами ведали культурно-просветительские, статистические или юридические отделы. Хотя органы «гражданской метрикации существуют повсеместно», но «их система крайне неудовлетворительна» . Например, отобрание метрических книг все еще не было произведено. Зато состояние церквей вызвало искреннюю зависть бывшего священника. При совершении богослужений в них зажигалась «в целях придания... пышности бесчисленная иллюминация из электрических огней» . Даже на крышах некоторых храмов горели электрические кресты. В храмах зажигали все существующие паникадила с 200-500 лампами. М. Галкин увидел в этом явлении полную ненормальность и необходимость издания соответствующего постановления, «воспрещающего потребление электроэнергии в иллюминационных целях» .
Лишь после неоднократных напоминаний Москвы 2 декабря 1918 г. было издано «Обязательное постановление Совета комиссаров Союза Коммун Северной области», где развивались основные идеи декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви. Данный документ вышел за подписью председателя Совета комиссаров Союза Коммун Северного округа Г. Зиновьева и комиссара юстиции С. Пилявского. Представители храмов должны были представить в Охранительный отдел комиссариата юстиции инвентарную опись имущества, предназначенного для богослужебных и обрядовых целей. Так же необходимо было в двухнедельный срок ведомствам и лицам, в чьем ведении находились капиталы вероисповедных обществ, заявить об этом в тот же орган. Особому контролю подлежали дома, земли, угодья, которые следовало немедленно передать местным советам . Все церкви должны были отдать свои «беловые варианты» метрических книг в комиссариат юстиции, а «черновые варианты» должны были поступить в нотариальные отделы. В случае уклонения родителей от регистрации новорожденных детей, на них не выдавались продовольственные карточки. При совершении таинств церковнослужителям воспрещалось делать какие либо отметки о принадлежности к какому-либо исповеданию или о совершении того или иного акта
в государственных документах. Все основные таинства (крещения, венчания, отпевания) священнослужители могли совершать после регистрации данных актов светской властью . 8-й отдел НКЮ, ознакомившись с подобным «обязательным постановлением», нашел его «в общем правильным», за исключением именно последнего раздела. Тут у центрального органа вызвало несогласие то обстоятельство, что при совершении таинства необходимо разрешение Советской власти, а это явно «не способствует ликвидации связи между государством и церковью .
И только тогда в Петрограде не спеша приступили к решению данной проблемы. 26 февраля 1919 г. межрайонное совещание депутатов совдепов постановило приступить к изъятию из ведения духовенства метрических книг и к передаче «двадцаткам» богослужебного имущества. Однако, даже несмотря на подобные постановления, в Выборгском, 1-м, 2-м городском районах этого не было произведено. Причем представители этих районов и на следующем совещании, 27 марта 1919 г., не только откровенно заявили, что в «их районах в этом направлении вообще ничего не сделано», но и наоборот, они начали движение навстречу верующим . Так, например, во 2-м городском районе закрытую около года назад домовую церковь бывшего Сената снова открыли для совершения служб. В других районах если что-то и предпринимали для осуществления декрета, то делали это «крайне неумело», например, зачем-то вместе с метрическими книгами изъяли и церковные печати с изображением крестов и храмов . В отчете Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов 31 марта 1919 г. в 8-й отдел НКЮ содержались довольно пессимистические выводы. Принимаемые Петроградским отделом юстиции меры к успешному проведению в жизнь Декрета об отделении церкви от государства «...не приводят к желаемым результатам, вследствие инертного отношения районных Советов к возложенным на них Декретом задачам» . В качестве отговорки руководство районов все трудности с выполнением Декрета списывала на отсутствие достаточного штата служащих для исполнений основных постановлений данного Декрета. По мнению главы юстиции Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов С. Пилявского, специально для этих целей необходимо было создать несколько должностей «инструкторов-исполнителей по церковным делам». В общей мере требовалось принять на службу 8 человек с оплатой по 18 разряду, т.е. по 1716 руб. в месяц . Ввиду этого Петроградские власти ходатайствовали перед НКЮ о взыскивании дополнительных средств на этих сотрудников. Данный вопрос долго обсуждался в Москве и нашел там положительное решение. На бюджетном совещании при Наркомфине разрешили образовать временный штат инструкторов при Петроградском отделе Юстиции в количестве 4 человек с окладом по 19 тарифу по 3 300 руб. . Такими «инструкторами-исполнителями» стали А. К. Масальский, С.Н. Драницын, С. А. Бабурина и В. Д. Красницкий.
На совещании 9 августа 1919 г. по вопросам об отделении церкви от государства, прошедшем под председательством Р. А. Теттенборна, обсуждался вопрос об организации «двадцаток» при храмах, их классовом составе и выборе исполнительного органа. Прихожане должны были устраивать общее собрание не менее одного раза в месяц. Причем на него могли допускаться граждане
православного вероисповедания с совещательным голосом. Об этом собрании должно быть вывешено объявление на стене храма и извещен совдеп. Копии протокола собрания обязательно должны были предоставляться в совдеп и комиссариат юстиции. Так же крайне желательным «было привлечение в эту организацию возможно большего круга верующих, конечно, преимущественно представителей бедноты» . Но если обычные приходские церкви надлежало передать «двадцаткам», то с закрытием домовых церквей, которые согласно советскому законодательству следовало безотлагательно ликвидировать, возникли сильные сложности. Встречались неординарные случаи, которые явно не вписывались в советское законодательство и противоречили здравому смыслу. Отдел юстиции Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов получил от группы верующих просьбу о сохранении церквей при больницах. Прихожане подчеркивали - при закрытии домовых церквей страдают больные, которые из-за своей болезни могут посещать только домовую церковь. Под влиянием верующих Петроградские власти предложили домовые церкви в некоторых правительственных учреждениях превратить в приходские, если они расположены в отдельных зданиях или флигелях. Причем даже церкви при богадельнях, «не находящиеся в отдельных зданиях, могут быть оставлены исключительно для их пациентов, если эти учреждения изыщут средства для их содержания» . Однако центр не утвердил данное постановление. По мнению 8-го отдела НКЮ, «все лица, призреваемые в учреждениях здравоохранения и социального обеспечения и не могущие по физической дряхлости или болезненному состоянию удовлетворять свои религиозные потребности на стороне, было бы целесообразно сосредоточить в особом помещении». Причем данные факты не должны вызывать приостановление распоряжения о ликвидации домовых храмов .
Подобная активная деятельность верующих и непротивление властей серьезно встревожили московских безбожников. Для инспектирования вновь сюда был направлен М. Галкин. Прибыв в северную столицу, он нашел состояние дел в крайне неудовлетворительном состоянии. 23 июня 1920 г. последовала срочная телеграмма в Москву руководителю 8-го отдела П. Красикову, где он нашел дело об отделении церкви от государства «в развале». Фактически обстоятельства обрисовывалось как близкие к катастрофе: «Домовые церкви функционируют в прежних покоях»; «Церковники усиливаются»; «Действует объединенный совет общин... устраиваются громадные крестные ходы...». Итог звучал предостерегающе: промедление в деле реализации Декрета «грозит развалом всей Петроградской юстиции» . Начался разбор дела. Крайним назначили ответственного за проведение Декрета М. Ф. Паозерского. Специальные органы долго выясняли, каким образом этот «беспартийный человек попал в отдел юстиции, и по чьей рекомендации ему доверено столь ответственное дело, которое “... находиться в неудовлетворительном состоянии”. Причем проведение данного документа по некоторым уездам Петроградской губернии на 1-е июня 1920 г. еще даже не начиналось» . Вскоре М. Ф. Паозерский был отстранен от должности и арестован Петрогубчека. На его место была назначена Серафима Андреевна Бабурина . Вскоре в центр донесли, что церковное отделение теперь состоит из коммунистов.
Однако на этом проблемы петроградских безбожников не закончились. Вскоре они просили Москву дать им разъяснения, как поступать, когда «церковникам удается заручиться поддержкой членов Петроградского Исполкома...» . Таким образом, поддержка Церкви проходила и из властных структур, где, по всей видимости, так же оставались верующие. По мнению 8-го отдела НКЮ, отделу юстиции необходимо было обжаловать подобные решения в НКЮ и НКВД .
Но верующие не снижали своей активности. Причем в своей настойчивости они доходили даже до председателя СНК. Так, 21 января 1921 г. В. И. Ленину поступило прошение от прихожан Петроградской военно-медицинской академии, где они выступали против закрытия церкви при этом учебном заведении и превращения церковного помещения в клуб. На прошении есть распоряжение В. И. Ленина с просьбой разобраться в этом вопросе . Причем верующие к решению проблемы подключили и А. М. Горького. 8-й отдел НКЮ вынужден был 5 апреля 1921 г. отчитаться перед вождем мирового пролетариата. Выяснилось, что Церковь является домовой, художественной ценности не представляет, договора исполкома с верующими не было заключено. В основном прихожанами были сотрудники и преподаватели академии. Принимая во внимание вышеизложенное, 8-й отдел «не усматривал особых оснований к восстановлению фактически уже ликвидированного храма» . Поэтому «церковь ликвидирована, помещение её предназначено для научно-учебного музея академии» .
Противодействие верующих и антирелигиозников продолжалось фактически до 1922 г., когда было произведено изъятие церковных ценностей. Состоялся судебный процесс, который значительно ослабил силы верующих и способствовал усилению антирелигиозников. Тогда власть получила и смогла завершить процесс проведения Декрета об отделении церкви от государства.
ЛИТЕРАТУРА
1. Государственный Архив Российской Федерации. Ф. А. 353. Оп. 2. Д. 691
2. Государственный Архив Российской Федерации. Ф. А. 353. Оп. 2. Д. 714.
3. Государственный Архив Российской Федерации. Ф. 1235. Оп. 140. Д. 8.
4. Прибавления к Церковным Ведомостям.- 1918. № 2.
Поздравляя патриарха Кирилла с 9-й годовщиной интронизации, Дмитрий Медведев назвал отношения властей РФ с Московским патриархатом «симфонией» (по-гречески - «созвучие», «согласие»). Это заявление вступает в некоторое противоречие с Конституцией, которая отделяет церковь от государства и гарантирует равенство всех конфессий. Впервые в российской истории такие формулировки появились в советском декрете «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», принятом ровно 100 лет назад.
От анафемы к «чувству глубокого удовлетворения»
Официально декрет был принят на заседании Совнаркома под председательством Ленина 2 февраля, а опубликовали его через три дня. В чем-то он повторял нормы принятого Временным правительством в июле 1917-го закона о свободе совести, который, впрочем, был «переходным»: по нему церковь продолжала оставаться частью государственной структуры, но органы власти лишались права вмешиваться в жизнь церкви. В комиссию по составлению советского декрета входил довольно известный тогда петроградский священник Михаил Галкин (литературный псевдоним — Горев), известный «борец с мракобесием». Позже он поучаствовал и в составлении инструкции наркомюста (по исполнению декрета), которая юридически «оправдывала» первые масштабные гонения на церковь в советской России.
Так что феномен «красного попа» возник на самой заре революции — более поздние обновленчество и сергианство (которого придерживается и современная Московская патриархия) лишь исторически модифицировали его.
Предчувствуя появление декрета, Поместный собор Православной российской церкви в декабре 1917-го предложил свой проект церковно-государственных отношений в новой России. Подобно закону Временного правительства, он тоже был «переходным», компромиссным. От царской «симфонии» церкви и государства в проект попали положения о первенствующем статусе церкви среди всех конфессий, согласовании с церковью государственных законов, касающихся религии, православном вероисповедании главы государства и некоторых министров, а также юридическом признании церковного венчания. С другой стороны, от революции проекту достались требования независимости церкви во внутреннем управлении, юридической силы за постановлениями церковной власти, признании государством церковной иерархии. Конечно, большевицкие комиссары и читать не стали этот проект, а Учредительное собрание, которому, главным образом, он был адресован, — разогнали.
Буквально накануне принятия декрета, 1 февраля, патриарх Тихон (Белавин) опубликовал свою знаменитую анафему на гонителей церкви, отрекшихся от Бога, хотя прямо не упомянул в ней советскую власть или большевиков. «Власть, обещавшая водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок, — говорится в патриаршем послании, — проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и в частности — над святою Церковью православной». Поместный собор был настроен не так радикально, как патриарх, но и он в постановлении от 7 февраля признал декрет «актом открытого гонения» на церковь.
Впоследствии Московская патриархия, реорганизованная митрополитом Сергием (от его имени происходит термин «сергианство») в 1927 году и официально признанная Сталиным в 1943-м, пересмотрела свое отношение к декрету. В послании к 30-летию «Великой Октябрьской социалистической революции» патриарх Алексий I писал, что декрет «дал возможность Церкви свободно действовать в свойственном ей духе по пути, указанному церковными канонами». Спустя еще 30 лет эту мысль развил будущий патриарх Алексий II: «Этот декрет имел огромное значение для оздоровления внутренней жизни Церкви… Церковь в результате отделения от государства приобрела внутреннюю свободу, столь необходимую для подлинного осуществления её Божественной миссии — духовного водительства верующих».
Мечта демократов
Декрет начинается с ключевой нормы светского государства: «Церковь отделяется от государства». Далее эта норма раскрывается в категориях прав человека: «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются». Сильно ли это отличается от действующей Конституции? Статья 14: «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Статья 28: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой».
Далее декрет провозглашает правило, весьма актуальное для современной РФ: «Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями». Молебны в разных госучреждениях, освящение боевой техники и окропление святой водой военнослужащих стали обыденным явлением российской жизни. Еще одно актуальное положение декрета: «Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан». Здесь сразу вспоминаются массовые протесты горожан против застройки дворов и зеленых зон «храмами шаговой доступности», которые власти чаще всего игнорируют.
«Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей», — гласит декрет. Тут, правда, большевики вскоре смягчили позиции, разрешив некоторым группам верующих не служить в армии. А вот еще актуальные положения: «Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. <…> Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются». Преподавание религиозных вероучений застенчиво внедряется в школы и вузы России под видом «Основ православной культуры» или «теологии», а миллиардные государственные субсидии на содержание храмов и монастырей, переданных в собственность РПЦ, стали притчей во языцех.
Природа гонений
Чаще всего декрет критикуют за два последних его параграфа, 12-й и 13-й: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ». Правда, уже постановление ВЦИК 1929 г. наделило религиозные общества отдельными атрибутами юрлица, а после сталинского конкордата 1943 г. им и вовсе разрешили открывать счета, владеть зданиями, землями и транспортом, нанимать сотрудников и т.п. По извечному российскому правилу, строгость законов смягчается необязательностью их исполнения…
Фото: РИА Новости
Профессор Санкт-Петербургской духовной академии протоиерей Георгий Митрофанов придерживается традиционной точки зрения на декрет как на точку отсчета Красного террора против церкви. И его ключевой аргумент — все та же «необязательность исполнения»: «Реальная политика большевиков, как правило, сильно отличалась от принятых ими законов: по букве закона об их реальной политике судить нельзя. Декрет фактически прикрывал политику последовательной борьбы государства с церковью», — заявил протоиерей в интервью «Независимой газете».
Профессор РГГУ Михаил Бабкин придерживается другой точки зрения. «Само духовенство дало своего рода повод большевикам преследовать себя, — говорит он в интервью «Новой». — В синодальном переводе Библии, осуществленном в середине XIX века (в Послании св. апостола Павла к Римлянам), вместо фразы «несть бо власть, аще не от Бога» (дословно — «не есть власть, если не от Бога») представителями духовенства было внесено: «Нет власти не от Бога». Откуда и расхожий тезис «всякая власть от Бога». И получается, что если кто из духовенства хоть в чем-либо «противился» советской власти — тот «противился Божьему повелению». А раз так — то справедливо заслуживал наказания от самой власти».
С одной стороны, лишение церкви прав юрлица и собственности не вяжется с демократическими представлениями. С другой стороны, таких прав церковь в России никогда и не имела: она сама и все ее имущество было до революции частью православного государства во главе с православным императором, почитавшимся и главой церковной организации. Монастыри и некоторые приходы, конечно, владели землями, зданиями, а до 1861 г. и крестьянами, но только потому, что они им «отводились от казны». Современная РПЦ пытается построить самую клерикальную за всю историю церкви модель церковной собственности — по ее уставу всем гигантским имуществом, передаваемым церкви, распоряжается епископат (сейчас это 226 человек), который полностью зависит от патриарха и синода (15 человек).
Такой концентрации собственности у такого узкого круга лиц не было в истории Русской церкви.
